У каждого из нас свой вид из окна – и этот вид хоть немного, да различается в деталях. И мы бесконечно спорим, чей ближе к истине. У политологов один взгляд, у социологов – другой, у демографов – третий. Где-то идут бои, отражающиеся в наших мыслях – и намного реже в словах.
Фоном стоит экономика, плохо различимая и крайне медленно меняющаяся. Из поезда кто-то выходит, обещая писать, но мы понимаем, что писем будет немного. А в вагоне появляется все больше незнакомых пассажиров, шумных, беспринципных и самоуверенных. И все чаще возникает мысль – найти себе тихую станцию, на которой незаметно выйти, потеряв этот поезд и все то, что вез с собой. Но можно ли сойти с поезда, не оставив его в себе? Похоже, что нет. Сошедшие с него, похоже, до сих пор ощущают в себе стук колес и бесконечные разговоры о смысле существования поезда.
Нет данных для прогноза
Что же все-таки было в этом году, кроме боли и ужаса, надежд и потерь? Были громкие высказывания и смелые предположения.
Экономика России должна была если не рухнуть, то серьезно просесть. Этого не случилось. И я бы не стал винить в неверных прогнозах наших экономистов. Просто экономика, – не как наука, а как система, – лишний раз доказала, что все ее процессы очень медленные, и три четверти года, особенно в большой, протяженной стране, – ничто. Даже во время Великой депрессии за первый год реальный ВВП США упал всего на 9%, тогда как общее падение до минимума было около 25%.
Самая главная проблема в прогнозах состоит в том, что для их составления нужно очень много данных. Но традиционно, чем хуже в стране идут дела, тем меньше публикуется информации. Причем, как ни парадоксально, закрытие информации от специалистов приводит к тому, что и лица, принимающие решения, сами лишаются возможности получения точной информации.
Более или менее хорошо «работают» демографические прогнозы, но и там идет огромное количество подтасовок. Некоторые регионы завышают численность населения, от чего начинают превращаться в бессмыслицу все показатели, которые на ней завязаны. Инфляция, худо-бедно, считается в рамках страны в целом, но с российскими расстояниями и логистикой региональная инфляция может отличаться в разы, а данных по ней надежных нет. Социологические опросы, вообще, представляют собой нечто невообразимое. Конечно, существуют специалисты по регионам, которые собирают информацию работой в полях, но это обычно качественная информация, которая без количественных оценок дает большие ошибки.
По всей видимости, нам всем предстоит учиться жить в среде информационного дефицита, когда принимать решения придется в условиях недостатка или просто отсутствия информации. Причем, это касается не только аналитиков, но и бизнесменов, чиновников, а также обычных людей. С одной стороны, это увеличит ценность экспертов, владеющих не количественной, а качественной информацией и умеющих ее использовать, с другой стороны, еще больше станет востребована схема конструирования инсайда, умения хлестко спорить и надувать щеки. Противопоставить этому можно только серьезную системную аналитическую работу, объединяющую специалистов самых разных областей. К сожалению, для этого нет ни моделей, ни специалистов.
Демографический провал
Пожалуй, единственное, что можно сказать точно: Россия входит в кризис, сопоставимый с постреволюционным провалом столетней давности. И дело даже не в экономике. Провал в ней, похоже, будет не столь оглушительным. Бизнес начала XXI века намного грамотнее, чем промышленность начала XX века. Дело в демографии.
Россия 1920 года по численности населения удивительно совпадает с нынешней Россией. Разница даже не в процентах, а скорее, в ошибке измерения. Даже число покинувших страну будет, видимо, одного порядка. Однако после потерь гражданской войны страна быстро восстановилась. И не в последнюю очередь здесь сыграла роль высокая рождаемость – почти 4,5 миллиона в год, если судить по данным переписи 1926 года.
Современная Россия отстает от этих показателей более чем в три раза. В 2021 году в стране родилось 1,4 млн новых граждан, в 2022 году (прогноз Пенсионного фонда РФ) родится 1,34 млн. За прошедший век молодое крестьянское население с высокой рождаемостью постарело и прошло через два демографических перехода.
И это значит, что восстановления, сопоставимого с советским, не будет. Россия продолжит стареть, причем все быстрее. Население будет сокращаться, а замещение мигрантами будет идти тем медленнее, чем сильнее российская экономика будет отставать от мировой. И именно этот фундаментальный тренд переломить будет сложнее всего, ведь единственный доступный власти способ увеличить рождаемость – сделать высокими доходы населения. А этого в ближайшие годы мы точно не увидим.
Мне трудно сравнивать будущее своей страны со странами-изгоями, такими как Северная Корея, Иран или Венесуэла. И не только потому, что это моя страна, которой я не желаю такой судьбы. Все же Россия не похожа ни на одну из них, и ее будущее будет совершенно другим.
Большинство россиян так и останется здесь жить, а страна едва ли распадется, как ей иногда предрекают. Наверное, когда-то удастся примириться с Украиной, восстановить нормальные контакты с Европой. Но медового месяца, как в 1990-х, уже не будет. Отношения будут более прагматичными и осторожными.
Только сбудется это через годы, которые всем нам придется прожить, и в России, и за ее пределами. Жить стоит хотя бы ради этого будущего.
