«Либеральная шваль, твари, — телеведущий депутат Попов искренне рад, — благодаря спецоперации уехали». «Сволота сбежала… — разливается Соловьев. — Пугачева, Галкин, Гребенщиков, Слепаков — всё говно…» «Те, кто исходит дерьмом, — это вот либералы», — брызжет слюной соловьевский денщик Мардан.
Ну а сотни тысяч тех, кто бежал от мобилизации во втором потоке Пятой волны, блогерши в розовых одежках требуют ставить к стенке.
Гниль, назначенная к уничтожению
И впрямь — зачем оставили страну березового ситца? Ведь Владимир Путин объявил, что коли «есть такие, кто искренне не согласны с тем, что делает российское государство, власти российские», то «никто не мешает им критиковать, будучи здесь». И Дмитрий Медведев подтвердил: «…критиковать власть можно и нужно. Хотите — пожалуйста».
И желающие есть. Об этом говорит число задержанных за протесты. По данным ОВД-Инфо, с 24 февраля 2022 года их уже больше 20 000 человек. Сроки за решеткой и колючей проволокой, что им дают, порой чудовищно велики. Историк Владимир Кара-Мурза — 25 лет. Журналист Марина Овсянникова — 8,5 лет. Депутат Илья Яшин — 8,5 лет. Художница Александра Скочиленко — 7 лет за пацифистские призывы. Электрик Александр Сомряков — 6 лет за посты о трагедии в Буче.
Но во власти есть и те, кто считает это опасной нежностью. Думец генерал Гурулев в эфире у Соловьева требовал оставшуюся в России «гниль», «если не изолировать, то как-то уничтожить». Потому что враги. А «релоканты» — враги вдвойне. Так что глава Думы Володин и пресс-секретарь Песков предупреждают: им вряд ли есть место в стране, а если и найдется, то власти быстро решат, «куда их отправлять», «скорее всего, как предложил депутат Харитонов, это рудники… там, где погода более постоянная, чтоб там не было лета».
Особо бесят их люди искусства, покинувшие Россию из-за нежелания жить в стране, ведущей агрессивную войну, в условиях несвободы, тотального контроля и лицемерия.
«Содом и Гоморра»
Но от всего этого, как и от нападок и оскорблений, не защищены и те, что остались. Особенно — если закатят вечеринку. А уж если полуголую… А что? Кто-то предупреждал, что нельзя? Почему? Война? Где война? Какая война? Вот уж почти два года и их, и всех остальных уверяют, что никакой войны нет. А только спецоперация где-то там далеко. А так — все как всегда. Вот и они — как всегда. Такой уж образ жизни — носок на член, чулки, фак май шуз, пушап.
«Всегда быть в маске — судьба моя…»
Но вместо душистых букетов Настю Ивлееву и ее гостей осыпали бранью и налоговыми претензиями. Это культура отмены. Когда нынче утром ты объект восторгов, а к полудню — наездов. Твои роли, записи и шоу отменяют. А с ними и тебя.
Вот потусили Билан, Джадан и Лолита. А Соловьев им: «Вы даже себе представить не можете, как вас народ ненавидит».
Вот и ненависть. Но где народ? Да вот же! Военкоры! Те, что в телеграм-каналах требуют тусовщиков по жизни забанить. А то плюют своим поведением «в лица бойцов». «Все это особенно мерзко», — хрипит Прилепин. «То ли Содом, то ли Гоморра», — рычит литератор Анна Ревякина. И это — когда обстреливают Донецк!
И Харьков. И Херсон. И Одессу. 110 ракет разных типов выпустили по Украине в ночь с 28 на 29 декабря. Есть убитые и раненые. А в соцсетях об этом пишут: «Они ж понимают, что будут уничтожены… Б…дь! Все идите сосать! Мы заберем вашу территорию… До клочка земли…» «Ну прям праздник сегодня!» «Это им за „Новочеркасск“ — п…расам!», «Крысы бандеровские! Надеюсь, многие из вас сегодня сдохнут!»
А за день до того поэтам, читавшим на Триумфальной стихи, зовущие к миру, впаяли сроки. Артему Кавардину — семь лет. Егору Штовбе — пять с половиной. Язык приговора — тот же язык ненависти.
Из релокантов в арестанты
Язык чиновников и казенных журналистов — орудие. Либо — манипуляции, либо — террора. Вспомним цитаты, приведенные в начале текста. И слова о праве на критику. И о недопустимости политических репрессий. Пока они происходят у всех на глазах.
Вот депутат Хинштейн доносит в телеграм-канале на людей культуры, коих, как он считает, пора проверить на совершение государственной измены. Это историк моды Александр Васильев, шоумены Максим Галкин и Александр Гудков, сын главы правительства Самарской области Юрий Кудряшов, шоумен Александр Ревва, телеведущий Иван Ургант, блогер Руслан Усачев, бизнесмен Михаил Фридман. А также — ссылки на материалы, где указанные лица якобы допускали «антироссийские высказывания».
Певца Эдуарда Шарлота в списке нет. Но когда он возвращается из заграничной релокации, суд в Самаре мигом находит место его новой локации — тюрьму. На два месяца.
Запретить уехавшим возвращаться хотят 20% граждан РФ, согласно опросу службы Russian Field, размещенному «Коммерсантом». Но ведь 43% за то, чтоб государство стимулировало возвращение «релокантов».
Как это слово отзовется?
Беженец, изгнанник, эмигрант несут тревожное содержание, близкое к недоброй реальности. А релокант нейтральный — «перемещенный». И не жуткое перемещенное лицо времен Второй мировой, а так — незнамо куда, незнамо зачем. В общем — нестрашно.
Управлять выбором, суждениями и поведением людей легче, применяя нейтральные формулы, вроде «специальная военная операция», а не правдиво-жестоко-агрессивные, вроде «война», или лживо-слащаво-позитивные, типа «братская помощь».
Аудитории СМИ свыклись с тем, что для формирования у них политкорректного, с точки зрения власти, восприятия происходящего к нему применяются иносказания. К примеру: город не взят, а «освобожден». Войска не бежали с позиций, а провели «обратное наступление». На аэродроме (заводе, нефтебезе) раздались не взрывы, а «хлопки». В стране не спад производства, а «отрицательный рост». Парня не «убили под Авдеевкой», не «зарыли в ДНР», а, скажем, он «лишился жизни». Там, где жизнь, получше. А смысл слов «убили» и «зарыли» однозначно негативен.
Эти и иные приемы фальсификации реальности фиксируют социальный антрополог Александра Архипова и другие исследователи. В том числе отбывшие за рубеж.
А СМИ и чиновники РФ часто называют их куда суровей: шваль, твари, сволота, отребье, охвостье, эмигрантская слякоть и привычное ленинское — говно. А есть еще круче — вырусь. На него тоже обращает внимание упомянутая Александра. И допускает его включение в круг претендентов на звание Слова Года в номинации «антиязык».
Вырусь
Это не такой уж неологизм — словцо из лексикона газеты «Завтра», шаек шовинистов и мечтателей-неоевразийцев. Но что оно значит?
Это — читаем у блогера Предзимнего — человек русского происхождения, утративший идентичность и прибившийся к неруси (т.е. всему не русскому). Или — пишет автор-аноним — «масса русскоговорящих манкуртов, отказывающихся от русской идентичности». Выдумали его в десятых годах. В квасно-охранительских кругах. Споря о чистоте крови.
Звали так тех, кто не видел разницы между ценностями русскими и европейскими, считал культуру России сестрой культур Европы, себя — частью единой цивилизации, простершейся от Тихого океана до Атлантики. Будущее страны видел не в «царстве Иоанна Грозного с ракетами», а в мире свободы и развития, а «чистоту крови» — среди маргинальных курьезов.
Ну так что же? Звали и звали. Тогда мало кто допускал, что словцо это, что болталось на помойном отшибе языка, призовут на фронт пропагандистской истерии.
Одержимые ей пытаются назвать им уехавших, упрекая в ненависти ко всему русскому. Бред. За годы изучения эмиграции и в минувшие два я таких не встречал. Даже граждане СССР, воевавшие за Германию или выбравшие Запад после Второй мировой, не питали ненависти ко всему русскому. А ненавидели сталинских палачей и власть. Не говоря уж о первой и третьей волнах, что как могли приближали конец красного проекта.
Итак, вырусь — это Набоков, Бердяев, о. Сергий Булгаков, Некрасов, Максимов, Аксенов и тысячи других людей той культуры, основа которой — русский язык. Тех, кто покинул СССР и желал ему поражения в борьбе систем. Они верили: тогда они создадут Россию, где можно свободно жить и трудиться.
И какое-то время казалось — им это удалось.
Но им не дали. А смастачили систему, где все не согласные с ней — это твари, вырусь, нерусь и прочая нежить, втащенная в тот язык, что Гасан Гусейнов точно назвал клоачным. И что все более нагло выдает себя за русский.
А русский уносит Пятая (или Шестая, как кто-то считает) волна эмиграции, чтобы сохранить там, где она, возможно, утвердит Россию вне географических границ. Зато настоящую.
